фото: sokolniki.com
Первая в мире выставка кошек прошла в Лондоне 13 июля 1871 года. В России же появление фелинологии (раздел зоологии, посвященный изучению кошек) несколько задержалось, и первая отечественная выставка кошек состоялась в Москве только 17 и 18 мая 1987 года в конно-спортивном комплексе «Битца».
Выставка стала событием резонансным. Очереди на вход были огромными, как на первую выставку Пикассо в Пушкинском музее в 1956 году. Кошки и коты по численности явно проигрывали желающим ими полюбоваться: питомцев было примерно 100, а зрителей — около 180 тысяч. В мае, по воспоминаниям одного из организаторов выставки Ольги Боэм, была страшная жара, однако это не мешало людям стоять в очереди по восемь часов, время от времени разбивая стекла и ломая двери комплекса, а также проклиная новоиспеченных фелинологов. Организаторы прятались в служебном буфете. Зато в самом здании было прохладно, и разъяренные котолюбители выходили оттуда просветленные и довольные.
Интерес к выставке успешно подогревала пресса. На экспозицию приехало больше 70 корреспондентов, вооруженных фотоаппаратами и трудовым энтузиазмом. Репортажи о первой московской выставке кошек были опубликованы даже в Новой Зеландии и Японии, куда приходили газетные вырезки из СССР.
Сами кошки находились внутри манежа в настоящей осаде: выставка кошек проходила в прямом смысле внутри выставки собак. Причем чистопородными из всего числа котов были разве что трое — персы, привезенные из Чехии. Остальные были просто кошками. Как и эксперты — «просто экспертами»: фелинологов-профессионалов или компетентных членов жюри среди них не оказалось. Кошек оценивали по стандартам, переведенным с немецких образцов: собственных тогда еще не написали. Потом, конечно, отечественная фелинология начала быстро развиваться, появились клубы и первые профессиональные судьи, в Советский Союз начали приглашать зарубежных экспертов. Но это было позже, а на первой выставке 1987 года кошки сидели в кроличьих клетках — настоящих, с кормушками, и особенно элегантные особи через прутья просачивались на свободу.
