фото: hoteldiscount.ru
22 октября 1702 года петровские войска одержали первую крупную победу в ходе Северной войны и открыли путь к Балтийскому морю.
В истории Петровских войн осаде крепости Орешек (по-шведски Нотебург), отводится особое место. Она стала первой победой русского оружия в Северной войне, неудачно начавшейся с проигрыша под Нарвой. А еще захват Орешка фактически открыл России путь к Балтийскому морю, потерянный столетием ранее: через год после «ореховской виктории», одержанной у истока Невы, в устье этой реки был заложен Санкт-Петербург — будущая столица Российской империи.
Новгородский Орешек, шведский Нотебург
Орешком небольшую крепость на острове Ореховом в южной оконечности Ладожского озера назвали новгородцы, которые и заложили ее в 1323 году. Сделано это было под руководством князя Юрия Даниловича, внука Александра Невского. Игра слов неожиданно получила особый смысл: крепость Орешек, которую в 1352 году после катастрофического пожара восстановили в камне, была не по зубам многим, кто пытался ее осаждать.
Чаще других это приходилось делать шведам: Орешек закрывал исток Невы, на который активно претендовала Швеция. Впервые захватить непокорную крепость шведским войскам удалось в 1348 году, но ненадолго: через год новгородцы вернули ее себе. В 1582 году шведы вновь пытались взять Орешек приступом, но потерпели неудачу, обернувшуюся заключением мира с Московским царством. И лишь тридцать лет спустя, в 1612 году, Швеция сумела взять крепость под свою руку. Правда, для этого пришлось девять месяцев держать Орешек в осаде и морить ее защитников голодом: иначе захватить крепость не получалось. И лишь после того, как из 1300 бойцов, защищавших крепостные стены, в живых осталась только сотня, цитадель была взята.
Для Московского царства это была крупная потеря. Орешек, незатейливо переименованный новыми хозяевами в Нотебург (Ореховый город), закрыл русским кораблям путь к Балтике, став последней доской, забившей «окно в Европу». Так что Петру I пришлось прорубать его заново, а начинать, естественно, пришлось с бывшей русской крепости, которая уже девяносто лет считалась шведской. Правда, шведы не слишком сильно изменили ее: по сути, единственной новой капитальной постройкой в Нотебурге стала Королевская башня.
В обстановке строгой секретности
Подготовка к штурму и захвату Нотебурга началась практически сразу после того, как Карл XII сумел взять верх над армией Петра I во время первой битвы под Нарвой. Выйти из начатой им же Северной войны без таких необходимых побед Петр Алексеевич уже не мог, но, чтобы вдохновить армию, угнетенную нарвской неудачей, ему требовалась относительно легкая виктория. Такую мог гарантировать Нотебург, если бы удалось отрезать его от подкреплений. И шанс выпал в конце 1701 года, когда шведская армия увязла в войне с курфюрстом Саксонии Августом II.
Чтобы не выдать своих намерений, Петр I даже отменил первый задуманный штурм крепости, который должен был состояться зимой 1702 года. Атаковать крепость по льду было удобнее, чем переправляться к ней на лодках и пытаться сосредоточить войска для штурма на узких участках берега под обстрелом с крепостных стен. Но полностью подготовить штурм не удалось, а неудачная попытка наверняка заставила бы шведов усилить гарнизон Нотебурга. И от нападения отказались, перенеся его на осень того же года.
Всю весну и лето осадная артиллерия, без которой немыслимо было штурмовать каменные стены Орешка, сосредотачивалась в Великом Новгороде. Там же делались запасы шанцевого инструмента, без которого при атаке на крепость тоже было не обойтись. Тем временем русская армия по приказу Петра начала атаковать не отправившиеся в Саксонию шведские соединения, которые могли бы в случае необходимости прийти на помощь Нотебургу. Эти предприятия увенчались успехом, как и наверняка удивившие шведов попытки вытеснить их эскадру с Ладожского озера. Шведские корабли не выдержали постоянных нападений русских солдат на лодках и ушли в Выборг. Все это открыло Петру путь к Орешку, и он не преминул воспользоваться шансом.
Десять дней обстрела
Сосредоточенная в Ладоге русская осадная армия двинулась в сторону Нотебурга 22 сентября (3 октября по н. ст.) 1702 года и увеличивалась по пути за счет подразделений, ждавших ее на подступах. Первые гвардейцы Преображенского полка появились на берегу напротив Нотебурга 26 сентября, а на следующий день войска Петра I достигли назначенного им рубежа и начали готовиться к штурму.
Чтобы обеспечить себе свободу действий, петровская армия прежде всего атаковала и захватила небольшое укрепление, прикрывавшее подходы к Нотебургу со стороны левого берега Невы. Отбить его шведам не удалось, а петровские солдаты не только приобрели дополнительный штурмовой опыт, но и убедились в том, что при правильной постановке дела шведская армия не так страшна и ее вполне можно бить. К тому же именно в захваченном укреплении расположилась русская осадная артиллерия, которой Петр Алексеевич отводил особую роль в штурме Нотебурга. В ходе бомбардировки, которая началась 1 (12 по н. ст.) октября, надо было нанести как можно больший урон крепостным стенам, чтобы облегчить штурмующим подъем на них и проникновение внутрь крепости. А затем предстояло уничтожать внутренние постройки, лишая обороняющихся возможности оказать по-настоящему серьезный отпор.
Справиться с первой задачей русским артиллеристам, имевшим очень небольшой опыт обращения именно с осадной артиллерией, не удалось: ни одной крупной бреши в крепостных стенах они не пробили. А вот со второй задачей справились отменно: на шестой день после начала бомбардировки в крепости вспыхнул пожар, уничтоживший почти все внутреннее пространство. Дело дошло до того, что после начала пожара к Петру I прибыли переговорщики из Нотебурга, доставившие ему обращение супруги шведского коменданта. Та в изысканных выражениях просила позволить ей и другим женам офицеров покинуть крепость, поскольку высокородные дамы страдают от огня и дыма. Русский царь согласился на это при условии, что покидающие крепость женщины заберут с собой и своих «любезных супружников», но на это предложение осажденные ответили отказом, как и на все предыдущие.
Армия в Божьей воле
Десятидневная бомбардировка исчерпала запас боеприпасов для осадных орудий, да и сами они были уже весьма изношены. Продолжать обстрел становилось невозможно. К тому же затянувшаяся подготовка к штурму увеличивала риск, что к крепости подтянутся основные шведские силы, и поэтому вечером 10 (21) октября царь Петр отдал приказ о прекращении обстрела и атаке пехоты на крепостные стены. Она началась в ночь на 11 (22) октября с переправы на берег острова Ореховый небольшой группы добровольцев. Они должны были захватить единственную удобную для штурма брешь в крепостной стене и удержать ее до подхода основных сил штурмующих, но эта попытка окончилась неудачей. Точно так же была отбита и атака следующей группы русских солдат, которыми командовал подполковник Семеновского полка князь Михаил Голицын, и всех последующих. Добиравшиеся до крепости бойцы вынуждены были безуспешно скрываться под стенами, прижимаясь к ним как можно теснее, чтобы избежать картечи и раскаленных ядер, сыпавшихся на них сверху. Добраться до бреши они не могли. Даже если бы обстрел вдруг прекратился, сбитые в русском лагере осадные лестницы не могли помочь: они оказались короче нужного и не доставали до краев пролома…
К середине дня напряжение штурма стало столь велико, что некоторые солдаты и даже офицеры решились на бегство с поля боя и бросились к Неве. Чтобы отрезать им обратный путь, князь Голицын приказал оттолкнуть от берега все стоявшие там лодки, а добравшемуся вскоре до него ординарцу Петра I, который доставил приказ об отступлении, ответил легендарной фразой: «Государю скажи, что армия наша теперь не в его, а в Божьей воле!» И продолжил штурм.
Перелом наступил лишь после того, как с противоположного берега Невы на помощь штурмующим добрался отряд, собранный и переправленный на свой страх и риск поручиком бомбардирской роты Преображенского полка Александром Меншиковым. Бросок, которого шведы совершенно не ожидали, заставил их рассредоточить силы, и только тогда русским войскам наконец улыбнулась удача. Еще не успело стемнеть, когда первые русские гвардейцы сумели преодолеть пролом и оказаться внутри Нотебурга, а вскоре крепость объявила о сдаче.
Непобедимый Шлиссельбург
Взятие Нотебурга дорого обошлось русской армии: она потеряла свыше 600 человек только убитыми и умершими от ран и вдвое больше ранеными. Еще 21 человек (в том числе 5 офицеров) были по приказу Петра казнены за бегство с поля боя. Потери шведов оказались многократно меньшими, как, впрочем, всегда бывает в рядах осажденных: из 450 солдат и офицеров гарнизона крепости убиты были лишь 211 человек и еще 156 ранены.
Помимо крепости, сдача которой была официально оформлена 25 октября, победителям досталось около 140 орудий. А вот шведские знамена так и не стали русскими трофеями. Остатки гарнизона Нотебурга были отпущены на родину вместе со знаменами. Согласиться во время переговоров о сдаче крепости на столь почетные для противника условия Петра вынудили не только стойкость и смелость оборонявшихся, но и желание избежать лишних жертв: победа и так далась слишком дорогой ценой.
Штурм 22 октября 1702 года был последней удачной осадой крепости. После укрепления России на Балтике она быстро потеряла свое оборонительное значение и долгое время пребывала в унизительном статусе тюрьмы для особо опасных политических преступников. Лишь в 1941 году Шлиссельбург (такое имя дал отвоеванному Орешку царь Петр Алексеевич) вновь дал отпор врагу. Во время блокады Ленинграда гарнизон крепости, который был не больше, чем некогда шведский, свыше 500 дней отражал немецкие атаки, не давая противнику перерезать Дорогу жизни и окончательно замкнуть кольцо окружения, — и выстоял.
